Честно говоря, я на досуге пописываю всякие рассказики, котрые вертятся в голове. Хочу предложить Вашему вниманию пролог одного такого рассказика — просто интересно мнение со стороны. Заметите где-то косячки — не обессудьте, все великие произведения изменялись и корректировались =).
Пролог
С того момента, как её нога ступила на благословенную землю Лисьего Семейства, Клара начала ощущать лёгкий озноб. Чем это было? Причудой озябшего тела? Или предчувствием чего-то ещё неизвестного, но обязательно страшного? Или просто страхом встретиться с семьёй?
Клара ушла из дома, когда ей исполнилось двадцать три. И никто никогда так и не узнал от неё тайну Лисьего Семейства, её тайну. Здесь, в долине, на исконной земле Лисьего семейства, стояла маленькая деревушка под названием Лисьи Тропки. Это название появилось тогда, когда люди ещё встречали лис-оборотней, лис-людей, её предков. Но всё это было задолго до того, как в этой деревне родился любой из его жителей, коренной или приезжий. Теперь эти люди искренне верили, что название своё деревня получила, потому что в округе было много лис.
Клара тяжело вздохнула. Сколько прошло лет? Восемь? Или вечность?
Особняк Лисьего Семейства стоял в конце долины. В конце концов, глупо было бы надеяться, что и в глухой чаще человек не доберется до дома Семейства. Впрочем, всё равно особняк стоял у самого леса. Любой обычный житель мог бы поклясться, что там никто не живёт, однако служащие почты, налоговой службы могли бы почти с такой же уверенностью заявить, что там кто-то есть. Вот это-то противоречие и не давало жителям Лисьих Тропок спокойно вздохнуть. Впрочем, оно же не давало людям желания вмешаться в жизнь дома.
Особняк был ограждён высоченным железным забором, состоящим из сотен черных копей, острые шпили которых, впрочем, уже перестали за много веков службы быть превосходно наточенными, но всё ещё сохранили устрашающий вид. В заборе не было двери, а между копьями вилась декоративная железная лоза. Да так вилась, что протиснуться здесь могла бы только такса да ещё лис. Особняк имел два этажа и чердак, его окна с белыми рамами лишь изредка освещались светом, а огромный палисадник внутри двора безнадёжно зарос лютиками, полынью, крапивой и подорожником.
Клара, оставив свой багаж в тайнике возле особняка, отправилась гулять по деревушке, дожидаясь ночи. Только с наступлением ночи сможет она без боязни быть замеченной попасть в особняк.
Она приехала сюда на поезде – единственном транспорте, шедшим сюда. И если в поезде ей ещё удавалось отогнать от себя тревожные мысли, то сейчас они вовсю одолели Клару. Она уехала из дома, задушенная бесконечным одиночеством, и вернулась, задавленная суетой и серостью. «В лес! В лес!» — звало её естество. Дом Семейства… Она ушла, клянясь себе, клянясь морозному ветру, клянясь играющему дождю, клянясь шуму в голове – никогда не вернуться обратно. Не возвращаться к свежей кровавой зайчатине, смеющимся духам, жестоким погоням, не возвращаться к суровым лесным богам. Не возвращаться к тому знобящему, первобытному страху человека – остаться животным, и к звериному, пробивающему сознание животного страха – быть человеком. Оборотень… От крайности в крайность…
И снова дом, снова лес, снова Семья, снова страх… Она не сдержала клятву.
Клара усмехнулась. Теперь она ещё и клятвопреступница. Но если христианский Бог и вправду есть, если он и взаправду завещал рай только людям, то ей, оборотню по рождению, которая всё равно не выбирала свою сущность, такой пустяк как нарушенная клятва ничего уже не решит. Уже стемнело, а она так и не решалась зайти в дом. Но вот даже луна скрылась за облаками. Пришло её время.
Клара осторожно сняла одежду и просунула её сквозь прутья. Вздохнув, она утопила свой разум в страхе и гневе зверя. Её тело уменьшалось и покрывалось рыжими волосками, нос, подбородок и губы сливались и вытягивались, ногти утолщались, загнулись и почернели. Последним появился пушистый хвост. Маленькая, тонкая, блестящая лисичка шмыгнула сквозь копья и лозу во двор.
Клара вернулась домой.
Дверь в особняк, как всегда, послушно открылась под её взглядом. Низко-низко припав к гранитовым ступеням, лисичка Клара ползла в дом. У самого порога она остановилась и принюхалась. Такой родной и любимый запах дома ранее – и теперь, вызывающий лишь страх и неуверенность. Клара мотнула головой – уже ставшая непривычной тяжесть ушек давила на шею.
«К черту! — решила Клара, слегка осклабившись, — Это и мой дом тоже!»
В доме повсюду: на картинах, на окнах, на перилах винтовой лестницы, на незажженных люстрах сидели призраки и смеялись. Это были призраки врагов Семейства. Врагов и предателей. За грехи перед Лисьим Семейством они были приговорены к вечному беспомощному заточению в доме. Они не могли управлять своей сущностью, не могли сдвинуться с места, не могли повернуть голову или глаза. Даже звуки не могли издавать самостоятельно. Ими управляла энергия дома Семейства. А они только воспринимали окружающий мир и свою беспомощность. Марионетки здания. Вот уж точно ад на земле. Вот уж вечные муки.
И, возможно, она станет одной из них. Но это будет не сегодня.
Она забежала в столовую. К слову, в доме было две столовой – человеческая и, собственно, лисья. Человеческая была всегда чистая и аккуратная, а лисья…
Клара забежала в лисью столовую, и её зрачки расширились. Всё было залито кровью и шкурками зайцев, а её собратья и прародители пировали. Тяжёлый и густой запах свежей крови одурманивал, манил, звал окунуться в это кровавое безумство. У Клары потекла слюна. Как же давно она не пробовала свежей крови? Как давно она не плескалась во всём её существе, особо шумя в голове? Багровые реки, железный привкус и сладкие, тягучие жилы, наполненные главной жизненной влагой – кровью…
Где-то в глубине сознания упрямо стучалась мысль – «Как же они все одичали тут без меня!» Эта мысль тщётно билась, стараясь добраться до осознания, стараясь запретить такую дикость, животное поведение. Последняя человеческая мысль. Последний рубеж между человеком и лисом. И каждый раз, становясь оборотнем, чувствуя сладкую кровь оборотню приходиться делать выбор. Тяжёлый выбор. Человек или жизнь?
Чем отличается оборотень от маньяка? Если ты убиваешь, чтобы выжить, ты человек или животное? Но если единственное, что даёт тебе силы жить, даёт вкус к жизни – страх и боль другого существа? Неужели единственное отличие – сожаление и боль от убийства? Или страх убить, вместо страха быть пойманным?
Что там – за чертой безумства? Может быть сумасшедшие – единственно разумные, а мы все – психи?
Может быть кровь – это жизнь, а вода – это эфир?
Клара сдалась. Кровь – это жизнь. Жизнь оборотня. Её жизнь.
Она зашла в столовую. Белый пушок на животе почти сразу пропитался заячьей кровью. Запах ударил в голову, кровь манила, и она начала кататься на окровавленных тушках зайцев. Это безумие на грани блаженства или блаженство на грани безумия? Она слегка потянулась и подцепила лапой одного зайчика. Кто-то уже вспорол его, но так и не прикоснулся. Впрочем, среди безумного пира Семейства такая расточительность не удивляла. В конце концов, пировать – так пировать.
Острые лисьи клыки Клары вонзились в нежное мясо, кровь потекла по языку. Ужасающая гармония смерти и наслаждения играла на губах, заливала сознание. Почти с вожделением Клара облизывала губы, словно после поцелуя любовника. Это же был почти акт любви между жертвой и охотником. Кровь…кровь… Кровь.
Сытая Клара постепенно превращалась в человека. Её густые волнистые рыжие волосы, обрамлявшие её бледноватое и узкое лицо, тяжелели от впитанной крови. Она была абсолютно обнажена, но ни в её зелёных озорных глазах, ни на тонких губах её не было ни тени смущения. В Семействе это абсолютно нормально. Она лежала, запрокинув свою голову, и смотрела в потолок. Её внимание привлекла необычная тишина вокруг.
— Так-так-так, и кто это у нас вернулся? Никак блудная дочь Лисьего Семейства? – к ней подошёл Карл, её брат-близнец. Его волосы (которые у всего Семейства были густые и рыжие) едва по длине уступали Кларе, но никогда не вились. И всегда, сколько Клара его помнила, они были зачёсаны назад, без пробора, а передние прядки всегда сложены за ушами. Он был очень похож на свою сестру. Только у него всегда было странное, саркастическое выражение лица и фигура полубога. Будь он любителем людей, как Клара, его развитые поджарые мускулы могли бы привлечь любую прелестницу. Но, увы, он предпочитал лес, а в звериной шкуре не так хорошо видны мускулы. Хотя…
Что может понять сестра, восемь лет прожившая в другой культуре?
— А ты никак не можешь простить, что это я смогла вырваться отсюда? – оскалилась Клара.
— На что я могу быть в обиде, сестрёнка? Ведь ты моя кровь и плоть, не так ли? В конечном счёте, это же ты приползла обратно?
— Может я соскучилось по дому?
— Может ты соскучилась по лисам? – Карл обнажил клыки, изображая улыбку. – В самом деле, Клара, что ты могла позволить себе среди людей? Ты даже не могла быть самой собой, потому что ты в принципе не человек. Ну-ну, не злись. Зачем злиться на правду?
— Зачем ты так говоришь? – её длинный язык облизнул пересохший нос. – Я надеялась на понимание, но теперь я вижу, что мне просто не на что было надеяться. В чем дело Карл? Тебе потешно? А? – она выпустила коготки из-под мягких подушечек лапки. – За чем всё это? Вы одичали? Неужели всё, что осталось у Семейства – это много крови? Что это за оргия?
-Мы ждали тебя, Клара. МЫ знали, когда ты явишься.
И только тут Клара осознала, что она невольно обратилась в лису.
Вот как-то так. Свёкру очень понравилось, требует продолжения, а я как-то и не соберусь никак…